КРОВАВЫЕ МАКИ НА МОНТЕ КАССИНО
В ночь с 9 на 10 июля 1943 года союзники провели четыре выброски воздушного десанта по все территории Сицилии. Так началась операция под кодовым название «Хаски». А уже 17 августа Сицилия была полностью освобождена. Потери немцев и итальянцев составили 20 тысяч убитыми и 140 тысяч пленными, в основном итальянцев.
27 июля, пока еще шли боевые действия в Сицилии, в Риме собрался Совет, который вынес резолюцию об отставке Муссолини, а на следующий день король утвердил отставку. Дуче был арестован и отправлен к себе на дачу под домашний арест.
3 сентября между Италией и командованием союзнических войск было подписано перемирие, и в тот же день началась высадка англо-американского десанта в Италию, по сути, открылся второй фронт. В ответ на это немцы оккупировали Италию. Сбывалось пророчество Манштейна:
- Господин генерал, Италия вступила в войну!
- На чьей стороне?
- На нашей разумеется, экселенц…
- Бедная Германия… Теперь ей еще и Италию придется защищать.
Правда, говорят, что это всего лишь анекдот, но это не имеет значения, так ведь и случилось.
Черчилль предполагал, что к октябрю 43-го союзники уже войдут в Рим. Но немецкий генерал Кессельринг, организовавший оборону полуострова, выстроил сеть поперечных оборонительных линий вдоль всего полуострова, и эти линии очень сильно осложнили продвижение союзнических войск. К декабрю 1943-го года наступление союзников выдохлось и уперлось в линию Густова, линию, которая располагалась в 130 километрах южнее Рима и проходила через древнее аббатство Монтекассино, господствующего над старинной дорогой, ведущей из Рима в Неаполь.
Монастырь Монтекассино был основан Святым Бенедиктом еще в начале VI века.
Для католической Европы этот монастырь, а впоследствии аббатство, был с точки зрения церковной идеологии чем-то подобным нашей Троице-Сергиевой Лавре. В нем также закладывались основы устава монастырской жизни, которые потом были реплицированы на всю Италию и не только. Собственно, аббатство стало мировым центром бенедиктинцев.
За долгую историю монастырь переживал времена изобилия и доминирующего влияния, времена войн, разрушений и бедности, когда насельников оставалось буквально, как это говорится, по пальцам пересчитать. Но богатая история - это богатейшая сокровищница и бесценная библиотека, насчитывавшая более ста тысяч томов и манускриптов, начиная с VI века, это традиции и бесценные памятники архитектуры, школа и крупнейший религиозный центр. Таким застал монастырь январь 44-го года, когда союзники (англичане, американцы, канадцы, новозеландцы, южноафриканцы, французы, индийцы, марокканцы, алжирцы, поляки и даже один медведь по имени Войтек) готовились штурмовать линию Густова. Кессельринг, понимая ценность монастыря (в Европе они, немцы, понимали ценности, это в Советском Союзе ценностей не могло быть по определению), распорядился вывезти в Рим все экспонаты библиотеки и сокровищницы, и приказал своим солдатам не приближаться к монастырским стенам ближе, чем на 300 метров, дабы не спровоцировать союзников на обстрелы и бомбардировку монастыря.
17 января началось первое наступление, которое спустя почти месяц захлебнулось, не достигнув при этом никаких практических результатов.
Встал вопрос о применении тяжелой бомбардировочной авиации. Долго решали: бомбить или не бомбить монастырь. Новозеландский генерал Кипненбергер писал: «Если сегодня аббатство не оккупировано, то оно может быть оккупировано завтра, и кажется, что противнику не будет стоить большого труда ввести туда резервы во время атаки или укрыть в нём свои войска в случае, если их выбьют с прилежащих к монастырю позиций. Было невозможным приказать войскам штурмовать высоту, на которой стояло такое невредимое здание, способное укрыть несколько сот пехотинцев от огня артиллерии и готовое в критический момент выпустить их для контратаки». В общем, монастырь для союзников мог стать Брестской Крепостью. А потому…
Бомбардировка началась утром 15 февраля, в ней участвовало более двухсот самолетов. На гору было сброшено более тысячи тонн бомб (Всегда меня обескураживали такие цифры. Одна тысяча тонн - это много или мало? По приблизительным расчётам получается, что одна тысяча тонн - это почти двадцать грузовых вагонов, то есть полноценный железнодорожный состав. Много, очень много. И еще - это одна килотонна). Получив такой удар с воздуха, к вечеру 15 февраля аббатство Монтекассино прекратило свое существование, от него осталась только груда обломков.
Но бомбардировка не помогла союзникам в решении главного вопроса, вопроса уничтожения горы как укрепрайона, более того немецкие солдаты видя, что больше нечего защищать, полностью заняли господствующую высоту, что в значительной степени укрепило их позиции.
В результате укрепрайон выдержал еще три волны наступления и был оставлен немцами только 25 мая под угрозой их полного окружения. Вершину горы, проявив настоящий героизм, штурмовали польские части, и там, на обломках монастыря, поляки установили свой красно-белый флаг.
Сразу после окончания войны начались работы по восстановлению монастыря. И нет худа без добра - при раскопках, проведенных во время восстановительных работ, в монастырском храме был открыт некрополь, и в одной из могил вблизи алтаря была обнаружена гробница, где, аллилуйя! хранились мощи Святого Бенедикта, помещенные туда при их втором обретении в 1659 г. при перестройке собора, а позже вновь утерянные.
Через двадцать лет после бомбардировки, в 1964 году Папа Римский Павел VI, итальянец по происхождению, освятил заново отстроенное по старым чертежам и фотографиям аббатство. А рядом с аббатством на горе был открыт польский воинский мемориал с кладбищем.
***
- Ну ни фига же себе! – сказал я, когда мы прибыли в Кассино (ударение на «и»), и я увидел нависающую над городком высотой в полкилометра Гору, на вершине которой виделся монастырь.
В кои веки раз наша поездка была постностью спланирована заранее, и все получилось так, как мы рассчитывали. После нашего январского посещения Италии, нам показалось, что как-то совсем безобразно мало времени было уделено Риму, всего-то каких-то пять часов, и поэтому на первые майские праздники мы решили исправить эту несправедливость. Но приехать в Рим и не съездить еще куда-нибудь, я не мог. Моя беспокойная натура не способна долго оставаться на одном месте. Поэтому после долгих размышлений и переборов, а это «куда-нибудь» должно было быть рядом с Римом, мы решили съездить в Монтекассино.
1 мая после обеда мы прилетели в Рим, к четырем заселились в гостиницу в спальном районе на окраине города (хотелось тишины и дешевизны при должном комфорте), к шести были в центре. 2 мая было посвящено Ватикану, а точнее собору Святого Петра. Оказалось, что в той зимней запарке Валико совсем ничего не запомнила, что видела в Соборе, поэтому мы решили повторить посещение, о чем, конечно же, не пожалели. Вторую половину дня мы просто бесцельно шатались по Вечному Городу.
3-го утром, к 9 часам, мы приехали на железнодорожный вокзал Термини, купили билет на 9-07, и… И поняли, что не понимаем откуда отходит поезд. Где эта чертова платформа 20 бис? 20 вот, а 20 бис где? Караул! Спасибо, какой-то арабченок увидел, как мы заметались, выхватил у меня билеты, сориентировался по электронному табло и потащил нас по 20-й платформе куда-то к черту на куличики. Пока мы бежали, я вспомнил, что и в Граце в прошлом году была такая же история, бис это платформа за платформой. Пока я это вспоминал, арапченок завалидировал наши билеты, - в Италии купить билет — это полдела, нужно еще их «валидировать», проставить время, иначе считается, что ты едешь без билета, - так вот, наш помощник завалидировал билеты и потащил дальше, а я соображал, сколько же ему дать: пять евро бумажкой или ссыпать мелочь, которой у меня в кармане было аж два семьдесят. В результате я отдал ему буквально все, впрыгнув в поезд, который через минуту отправлялся. Успели!
Через час двадцать, замотавшись ловить чемодан, который на колесиках ездил по всей площадке перед дверью, все-таки итальянцы окончательные раздолбаи, мы прибыли в Кассино.
- Ни фига себе, как же они вообще здесь воевали?
- За полчаса, говоришь, дойдем… - Валико с иронией смотрела на меня. Пока мы ехали, я ей рассказывал, как и куда мы пойдем, где-то в интернете было написано, что из Рима до Монтекассино на поезде один час двадцать минут, а потом полчаса пешком.
- Конечно, «полчаса, по-любому» … - делая вид, что внимательно изучаю карту на планшете, попытался отшутиться я.
- Вот, что ты врешь?! Три часа, не меньше!
- Валя, высота 506 метров, здесь на привокзальной площади 31 метр, то есть нам надо подняться на 475 метров. Настоящие альпинисты, которые настоящие, они поднимаются в среднем 400 метров в час, мы с тобой не настоящие, поэтому часа за полтора дойдем.
- Два с половиной, - не согласилась Валико, - два с половиной, и никак не меньше! Ладно, Сусанин, куда дальше идем?
- Туда, - махнул рукой в сторону центра, - а потом туда, - показав налево.
И мы пошли в центр.
Кассино - небольшой городок, тридцати тысяч населения, городок, в котором дома не поднимаются выше пятого этажа, и все знают друг друга. Городок, на балконах домов которого в изобилии водятся коричневые пластиковые горшки с цветами, - любят они это дело в Европе, - стоят велосипеды и тумбочки, какие-то стулья, почему-то высокими стопками лежат книги, и, конечно, висит разноцветное белье. В общем, нормальный город, в котором живут нормальные люди. Сами люди сидели и ловили полуденный воскресный кайф в кафе и ресторанчиках, коих вокруг было великое множество.
- На обратном пути зайдем, поедим какой-нибудь супчик с пиццей, - заметила Валико, разглядывая отдыхающую в кафе публику.
- Ага, если они будут работать, - подпустил скепсису я.
- Да ладно? Воскресенье же!
- Вот именно, что воскресенье.
Через десять минут мы вышли к тому, что у меня всегда ассоциируется со словом «ратуша», но на самом деле это всегда оказывается не ратуша, а церковь. По случаю то ли воскресенья, а то ли какого-то религиозного праздника рядом с ней толпился народ, взрослые и дети, все нарядные, все возбужденные, правда, итальянцы всегда возбужденные. Мы поначалу решили, что это свадьба, однако через какое-то время поняли, что ошибались, и что, скорее всего, ожидается какой-то крестный ход, пишу «какой-то», потому что так и не узнал, чему он был посвящен.
Так оно и случилось. В 11 пополудни дети, одетые в белые сутаны, со свечами и крестами в руках, возглавляемые падре, двинулись вокруг церкви в сопровождении своих родителей. Собственно, понимая, что в саму церковь мы не пойдем, мы на этом решили покинуть общегородской праздник.
Буквально в сотне метрах от центра в небольшом парке я заметил огромный камень с надписью - памятник той самой битве, которая тут произошла в 44-м. А сразу за парком начинался подъем на Гору. Времени было 11-10. Время засекли - пошли.
Сам подъем не очень крутой, все нивелируется длинными плечами серпантина. Восемь изгибов, девять километров увлекательнейшего подъема в гору. Многие скажут, что надо было поехать на такси. Но как бы мы тогда хоть немного почувствовали трудности подъема? И как бы мы тогда смогли посмотреть красивейшие панорамы окрестностей, что открывались с разных высот? Нет, господа, только пешком! А пока мы шли, по дороге нам попадались автомобили, мотоциклы, люди, бабочки, красные маки, другие цветы и потом опять красные маки, и даже повстречалась одна крепость с непереводимым именем «Scala Janula».
Крепость была построена в X веке сразу после сарацинского нашествия и долгое время служила сторожевым форт-постом монастырю, но в 44-м она монастырь защитить не смогла, и ее саму тоже не пощадили, хотя в целом она сохранилась вроде бы лучше всего остального. Но это только судя по фотографиям. Сегодня именно она находится в плачевном состоянии, до недавнего времени там был исторический музей, а теперь там ведутся строительные (восстановительные?) работы. Ниже крепости располагается огромный вычурный Монумент Мира работы дяди Марчелло Мастрояни, Умберто. Если кто-то, что-то имеет против памятника Петру Великому на реке Москве, тот пусть поедет и посмотрит на творение великого Мастрояни. Нет, лично я ничего не имею против таких монументов, просто я в силу своей необразованности их не понимаю. Есть у меня что-то общее в этом плане с Никитой Сергеевичем, хотя сняли его в аккурат через два месяца после моего рождения, но, видимо, зацепило.
Где-то на середине подъёма, когда уже стало серьезно припекать солнце, я начал переживать, что Валико отменит нашу альпинистскую акклиматизацию и развернет назад. Выглядела она серьезно уставшей, а идти было еще ого-го сколько. Но в этот момент нас обогнала на приличной скорости в майке и кроссовках кислотного цвета какая-то очень спортивная итальянка, и это решило исход нашей «битвы» за Мотнекассино. Ничто так не воодушевляет женщин, как успехи других женщин, впрочем, это многих воодушевляет. Мы потом ее еще раз встретили, когда она уже возвращалась, а нам оставалось еще около километра.
Этот километр закручивается спиралью вокруг монастыря и проходит под тенистыми деревьями, что несколько облегчает страдания усталым путникам. Справа по дороге сначала появляется направляющий знак на польское кладбище, а потом становится видно оно само.
Очень хочется разразиться длинной тирадой по поводу того, что битву при Монтекассино называют Итальянским Сталинградом, и что поляки в этой битве самые первые герои.
Но не буду.
Скажу только, что потери в Сталинграде составили один миллион сто тридцать тысяч у нас и полтора миллиона у фрицев. А у Монтекассино погибло пятьдесят тысяч союзников (поляков тысяча человек) и двадцать тысяч немцев (дифферент потерь в сторону союзников показывает, что они, конечно же, воевали не числом, а умением). Конечно, тоже много, но несравнимо! Но все равно – герои. Все равно.
Наконец, спустя два с половиной часа (Валико, как в воду глядела) мы подошли к паркингу возле монастыря - на паркинге располагался туалет, он нас очень интересовал, так как там ко всему прочему можно было помыть руки и умыться, жаль, что нельзя было принять душ. На входе в заведение сидел старый итальянец, с коробкой для денег, на коробке было написано что-то по-итальянски, я так понял некий призыв, что, мол, пожертвуйте, люди добрые, сколько не жалко. А сколько нам не жалко? А сколько у нас в карманах? Пока мы искали и выясняли друг у друга сколько мы положим денег, итальянец внимательно нас слушал, а потом спросил:
- Поляки?
- Нет, русские, - ответил я.
- А-а-а-а-а, - обрадовался итальянец, - Путин! Президент Путин! – и сделал недвусмысленный жест Верещагина: «Заходи!» Такая вот популярность… Куда хочешь пройдешь с именем президента. А вода – это хорошо! Вода – это очень хорошо. Вода приносит облегчение. Удивительно, всего-то ничего, я только умылся, хлебнул и помыл руки, а сразу вроде бы как сил прибавилось. Потом мы попытались выяснить у итальянского деда, когда будет рейсовый автобус в город - идти обратно не хотелось нисколечко, а такой автобус вроде бы водился - но толком ничего не добившись, наконец-то, пошли в монастырь.
На сегодняшний день аббатство восстановлено полностью, практически точь-в-точь тому, каким оно было до войны. Архитектурный стиль, безусловно и конечно – ренессанс. А каким ему еще быть в Италии? Хотя в Милане Домский собор построен в стиле пламенеющей готики, но то Милан, и он не совсем Италия или совсем не Италия, как посмотреть.
Пройдя через центральные ворота, мы вошли во внутренний дворик с цветущими апельсинами и скульптурной композицией «Св. Бенедикт, молящийся в экзальтации, удерживаемый братьями» (это я так ее назвал). Молится Святой на мозаичную фреску Христа («Я есьм Альфа и Омега»).
За двориком - площадь, окруженная колоннадой, с выходом на балконы, с которых видны хозяйственные постройки, монастырские виноградники и «крест» польского кладбища. На площади - небольшой фонтан и две скульптуры: Св. Бенедикта и Св. Девы Марии. Рядом с Девой Марией стояли две коляски – очень символично, жизнь-то продолжается, и Матушка, как обычно, покровительствует этому.
Пока мы там были, к фонтану прилетели белоснежные турманы, кто не знает, это такая порода голубей с красивыми расфуфыренными хвостами, и устроили свои «танцы». С площади мы прошли в следующий дворик с сувенирной лавкой и с цветущими бордовыми розами в кадках, все у них там цветет, Италия. В лавке мы купили открытки, пару ладанок с образом Св. Бенедикта и магнит. Я хотел еще купить почтовые марки, при входе я видел почтовый ящик, но увы… марок не оказалось (прости меня мой корреспондент, в этот раз открытка к тебе поедет уже из России). Вино, варенье и мед покупать мы не стали, стекло, однако. После покупок вернулись на площадь и поднялись по лестнице к следующей колоннаде и вышли на атриум перед входом в базилику. Атриум обрамлен колоннадой кремового цвета, вдоль стен размещены скульптуры римских пап и настоятелей монастыря.
Сама базилика традиционной католической архитектуры в форме креста. В основании креста - фасад с входом, на внутренней стене фасада огромная фреска Св. Бенедикта, освещенного Святым Духом (солнцем) и окруженного у своего подножья архиепископами в тиарах.
От входа – нартекс (притвор)*, за которым центральный неф – наос*. В нем установлены скамейки для молящихся. По бокам за колоннами в боковых нефах фрески, изображающие библейские и евангельские сюжеты. Валико у меня сразу присела и решила отдохнуть, я оставил свои вещи и пошел осматривать.
В центре под куполом высокое средокрестие* и трансепт*, за ними в хоре* орган, еще дальше алтарная апсида* с органными трубами и распятием.
Все стены и колонны облицованы цветным полированным камнем: красной яшмой, мрамором всех цветов, серым и красным гранитом, зеленым нефритом, оформлены раскрашенной золотом лепниной. Часть сводов центрального нефа пока еще без фресок, роспись базилики еще в процессе. Я бродил, фотографировал и восхищенно вздыхал. Восстановить такое… и всего за несколько десятков лет! что строилось не одну сотню, пожалуй, это и есть настоящий героизм. Впрочем, нам в России такой героизм очень даже известен. Петергоф, дворцово-парковый ансамбль, практически полностью был разрушен немецкой артиллерией, а в 45-м был уже открыт Нижний парк, а в 47-м знаменитый фонтан «Самсон».
Но вернемся к храму Св. Бенедикта. Базилика - двухъярусная. Есть проход со второго (основного) яруса на первый, в котором стены украшены не фресками, а резьбой по камню, в котором эхом, как мне показалось, отражается стиль резьбы, подобный тому, который есть в египетских пирамидах или шумерских зикуратах.
Осмотрев все минут за сорок, мы вернулись к входу и вспомнили, что не мешало бы нам разобраться с тем, как выбираться обратно в город. Оглядевшись, я заметил дверь с надписью над ней «INFORMATION».
- О, - обрадовался я, - то, что надо!
А дальше все как обычно: «Бонджорно, синьора, куд ю хелп ми, сей ми плиз… такси… кол плиз… уэйт плиз он зе паркинг… сеньк ю…» И мы довольные, что все удалось так быстро уладить, пошли на паркинг. Пока ждали, придумали съесть все, что взяли с собой: четыре плюшки и чай в термосе, а то кто его знает, когда приедет такси?
Такси приехало через двадцать минут. И опять: «Бонджорно, Марчелло, сенькю, хау матч… твенти файв, хм… двадцать пять, хм… эгри, летс гоу!» По дороге таксист попытался выяснить, откуда мы, и когда мы сообщили, что из России, то он заворковал на своем языке Петрарки и Андриано Челентано, через слово, вставляя «Путин». Все-таки очень популярный у нас президент, прямо аж гордость берет за Отечество. Выяснилось, что Путин был в Монтекассино, привозил его сюда Берлусконни. Видимо, действительно, тот дед на парковке лично знаком с нашим президентом.
За десять минут наш водитель доставил нас в центр Кассино. Мы расплатились, раскланялись, пожали руки, только что не обнялись, и пошли материализовывать наше желание: две тарелки супа минестроне и пиццу. Например, с ветчиной и грибами, горячую, с сопливым сыром на срезе, который тянется, когда берешь кусок, чтобы свернуть его и сунуть в рот и жевать, прихлебывая густой наваристый овощной бульон. Или Карбонару, или Четыре Сезона с вареным яйцом, ну или хрен с ней! хотя бы Маргариту, те плюшки, которые мы съели на горе, только разожгли аппетит. Однако, не судьба. В этот раз угадал я, а лучше бы ошибся. В воскресенье после обеда в маленьком городке в Европе поесть негде. Совсем! И мы, поцыкав зубом и несолоно хлебавши, отправились на вокзал.
В это раз все успеть вовремя нам помог кассир, он и билеты продал, он их и валидировал, он же нам показал, куда бежать на платформу №3. На это раз поезд был какой-то старенький, без кондиционеров, переполненный, и спасибо итальянской девочке, она уступила место уставшей Валико.
***
Вечером в гостинице я открыл интернет и прочитал: героический поляк Комаровский в очередной раз нахамил нашим ветеранам, а на Донбассе опять начали стрелять из крупнокалиберных орудий, а значит, опять начали убивать людей и разрушать дома и храмы. «Чтоб вас всех черти забрали!» - подумал я. Ведь это всё потом придется восстанавливать. Сколько же можно? Так ведь, и, правда, дома начнут прятаться от нас.**
Краснеют маки на Монтекассино
От кровавой росы опьянев.
Шли поляки, и смерть их косила,
Но сильнее, чем смерть, был их гнев.
Пусть проходят столетия мимо -
Сохранится память давних дней.
И только маки на Монтекассино
От польской крови становятся красней.
«Красные маки на Монтекассино»
Музыка: Альфред Шютц, Слова: Феликс Конарский
перевод Ирины Поляковой
3-9 мая 2015
И еще фотографии
Мои книги на Литрес
https://www.litres.ru/valeriy-lavrus/
27 июля, пока еще шли боевые действия в Сицилии, в Риме собрался Совет, который вынес резолюцию об отставке Муссолини, а на следующий день король утвердил отставку. Дуче был арестован и отправлен к себе на дачу под домашний арест.
3 сентября между Италией и командованием союзнических войск было подписано перемирие, и в тот же день началась высадка англо-американского десанта в Италию, по сути, открылся второй фронт. В ответ на это немцы оккупировали Италию. Сбывалось пророчество Манштейна:
- Господин генерал, Италия вступила в войну!
- На чьей стороне?
- На нашей разумеется, экселенц…
- Бедная Германия… Теперь ей еще и Италию придется защищать.
Правда, говорят, что это всего лишь анекдот, но это не имеет значения, так ведь и случилось.
Черчилль предполагал, что к октябрю 43-го союзники уже войдут в Рим. Но немецкий генерал Кессельринг, организовавший оборону полуострова, выстроил сеть поперечных оборонительных линий вдоль всего полуострова, и эти линии очень сильно осложнили продвижение союзнических войск. К декабрю 1943-го года наступление союзников выдохлось и уперлось в линию Густова, линию, которая располагалась в 130 километрах южнее Рима и проходила через древнее аббатство Монтекассино, господствующего над старинной дорогой, ведущей из Рима в Неаполь.
Монастырь Монтекассино был основан Святым Бенедиктом еще в начале VI века.
Для католической Европы этот монастырь, а впоследствии аббатство, был с точки зрения церковной идеологии чем-то подобным нашей Троице-Сергиевой Лавре. В нем также закладывались основы устава монастырской жизни, которые потом были реплицированы на всю Италию и не только. Собственно, аббатство стало мировым центром бенедиктинцев.
За долгую историю монастырь переживал времена изобилия и доминирующего влияния, времена войн, разрушений и бедности, когда насельников оставалось буквально, как это говорится, по пальцам пересчитать. Но богатая история - это богатейшая сокровищница и бесценная библиотека, насчитывавшая более ста тысяч томов и манускриптов, начиная с VI века, это традиции и бесценные памятники архитектуры, школа и крупнейший религиозный центр. Таким застал монастырь январь 44-го года, когда союзники (англичане, американцы, канадцы, новозеландцы, южноафриканцы, французы, индийцы, марокканцы, алжирцы, поляки и даже один медведь по имени Войтек) готовились штурмовать линию Густова. Кессельринг, понимая ценность монастыря (в Европе они, немцы, понимали ценности, это в Советском Союзе ценностей не могло быть по определению), распорядился вывезти в Рим все экспонаты библиотеки и сокровищницы, и приказал своим солдатам не приближаться к монастырским стенам ближе, чем на 300 метров, дабы не спровоцировать союзников на обстрелы и бомбардировку монастыря.
17 января началось первое наступление, которое спустя почти месяц захлебнулось, не достигнув при этом никаких практических результатов.
Встал вопрос о применении тяжелой бомбардировочной авиации. Долго решали: бомбить или не бомбить монастырь. Новозеландский генерал Кипненбергер писал: «Если сегодня аббатство не оккупировано, то оно может быть оккупировано завтра, и кажется, что противнику не будет стоить большого труда ввести туда резервы во время атаки или укрыть в нём свои войска в случае, если их выбьют с прилежащих к монастырю позиций. Было невозможным приказать войскам штурмовать высоту, на которой стояло такое невредимое здание, способное укрыть несколько сот пехотинцев от огня артиллерии и готовое в критический момент выпустить их для контратаки». В общем, монастырь для союзников мог стать Брестской Крепостью. А потому…
Бомбардировка началась утром 15 февраля, в ней участвовало более двухсот самолетов. На гору было сброшено более тысячи тонн бомб (Всегда меня обескураживали такие цифры. Одна тысяча тонн - это много или мало? По приблизительным расчётам получается, что одна тысяча тонн - это почти двадцать грузовых вагонов, то есть полноценный железнодорожный состав. Много, очень много. И еще - это одна килотонна). Получив такой удар с воздуха, к вечеру 15 февраля аббатство Монтекассино прекратило свое существование, от него осталась только груда обломков.
Но бомбардировка не помогла союзникам в решении главного вопроса, вопроса уничтожения горы как укрепрайона, более того немецкие солдаты видя, что больше нечего защищать, полностью заняли господствующую высоту, что в значительной степени укрепило их позиции.
В результате укрепрайон выдержал еще три волны наступления и был оставлен немцами только 25 мая под угрозой их полного окружения. Вершину горы, проявив настоящий героизм, штурмовали польские части, и там, на обломках монастыря, поляки установили свой красно-белый флаг.
Сразу после окончания войны начались работы по восстановлению монастыря. И нет худа без добра - при раскопках, проведенных во время восстановительных работ, в монастырском храме был открыт некрополь, и в одной из могил вблизи алтаря была обнаружена гробница, где, аллилуйя! хранились мощи Святого Бенедикта, помещенные туда при их втором обретении в 1659 г. при перестройке собора, а позже вновь утерянные.
Через двадцать лет после бомбардировки, в 1964 году Папа Римский Павел VI, итальянец по происхождению, освятил заново отстроенное по старым чертежам и фотографиям аббатство. А рядом с аббатством на горе был открыт польский воинский мемориал с кладбищем.
***
- Ну ни фига же себе! – сказал я, когда мы прибыли в Кассино (ударение на «и»), и я увидел нависающую над городком высотой в полкилометра Гору, на вершине которой виделся монастырь.
В кои веки раз наша поездка была постностью спланирована заранее, и все получилось так, как мы рассчитывали. После нашего январского посещения Италии, нам показалось, что как-то совсем безобразно мало времени было уделено Риму, всего-то каких-то пять часов, и поэтому на первые майские праздники мы решили исправить эту несправедливость. Но приехать в Рим и не съездить еще куда-нибудь, я не мог. Моя беспокойная натура не способна долго оставаться на одном месте. Поэтому после долгих размышлений и переборов, а это «куда-нибудь» должно было быть рядом с Римом, мы решили съездить в Монтекассино.
1 мая после обеда мы прилетели в Рим, к четырем заселились в гостиницу в спальном районе на окраине города (хотелось тишины и дешевизны при должном комфорте), к шести были в центре. 2 мая было посвящено Ватикану, а точнее собору Святого Петра. Оказалось, что в той зимней запарке Валико совсем ничего не запомнила, что видела в Соборе, поэтому мы решили повторить посещение, о чем, конечно же, не пожалели. Вторую половину дня мы просто бесцельно шатались по Вечному Городу.
3-го утром, к 9 часам, мы приехали на железнодорожный вокзал Термини, купили билет на 9-07, и… И поняли, что не понимаем откуда отходит поезд. Где эта чертова платформа 20 бис? 20 вот, а 20 бис где? Караул! Спасибо, какой-то арабченок увидел, как мы заметались, выхватил у меня билеты, сориентировался по электронному табло и потащил нас по 20-й платформе куда-то к черту на куличики. Пока мы бежали, я вспомнил, что и в Граце в прошлом году была такая же история, бис это платформа за платформой. Пока я это вспоминал, арапченок завалидировал наши билеты, - в Италии купить билет — это полдела, нужно еще их «валидировать», проставить время, иначе считается, что ты едешь без билета, - так вот, наш помощник завалидировал билеты и потащил дальше, а я соображал, сколько же ему дать: пять евро бумажкой или ссыпать мелочь, которой у меня в кармане было аж два семьдесят. В результате я отдал ему буквально все, впрыгнув в поезд, который через минуту отправлялся. Успели!
Через час двадцать, замотавшись ловить чемодан, который на колесиках ездил по всей площадке перед дверью, все-таки итальянцы окончательные раздолбаи, мы прибыли в Кассино.
- Ни фига себе, как же они вообще здесь воевали?
- За полчаса, говоришь, дойдем… - Валико с иронией смотрела на меня. Пока мы ехали, я ей рассказывал, как и куда мы пойдем, где-то в интернете было написано, что из Рима до Монтекассино на поезде один час двадцать минут, а потом полчаса пешком.
- Конечно, «полчаса, по-любому» … - делая вид, что внимательно изучаю карту на планшете, попытался отшутиться я.
- Вот, что ты врешь?! Три часа, не меньше!
- Валя, высота 506 метров, здесь на привокзальной площади 31 метр, то есть нам надо подняться на 475 метров. Настоящие альпинисты, которые настоящие, они поднимаются в среднем 400 метров в час, мы с тобой не настоящие, поэтому часа за полтора дойдем.
- Два с половиной, - не согласилась Валико, - два с половиной, и никак не меньше! Ладно, Сусанин, куда дальше идем?
- Туда, - махнул рукой в сторону центра, - а потом туда, - показав налево.
И мы пошли в центр.
Кассино - небольшой городок, тридцати тысяч населения, городок, в котором дома не поднимаются выше пятого этажа, и все знают друг друга. Городок, на балконах домов которого в изобилии водятся коричневые пластиковые горшки с цветами, - любят они это дело в Европе, - стоят велосипеды и тумбочки, какие-то стулья, почему-то высокими стопками лежат книги, и, конечно, висит разноцветное белье. В общем, нормальный город, в котором живут нормальные люди. Сами люди сидели и ловили полуденный воскресный кайф в кафе и ресторанчиках, коих вокруг было великое множество.
- На обратном пути зайдем, поедим какой-нибудь супчик с пиццей, - заметила Валико, разглядывая отдыхающую в кафе публику.
- Ага, если они будут работать, - подпустил скепсису я.
- Да ладно? Воскресенье же!
- Вот именно, что воскресенье.
Через десять минут мы вышли к тому, что у меня всегда ассоциируется со словом «ратуша», но на самом деле это всегда оказывается не ратуша, а церковь. По случаю то ли воскресенья, а то ли какого-то религиозного праздника рядом с ней толпился народ, взрослые и дети, все нарядные, все возбужденные, правда, итальянцы всегда возбужденные. Мы поначалу решили, что это свадьба, однако через какое-то время поняли, что ошибались, и что, скорее всего, ожидается какой-то крестный ход, пишу «какой-то», потому что так и не узнал, чему он был посвящен.
Так оно и случилось. В 11 пополудни дети, одетые в белые сутаны, со свечами и крестами в руках, возглавляемые падре, двинулись вокруг церкви в сопровождении своих родителей. Собственно, понимая, что в саму церковь мы не пойдем, мы на этом решили покинуть общегородской праздник.
Буквально в сотне метрах от центра в небольшом парке я заметил огромный камень с надписью - памятник той самой битве, которая тут произошла в 44-м. А сразу за парком начинался подъем на Гору. Времени было 11-10. Время засекли - пошли.
Сам подъем не очень крутой, все нивелируется длинными плечами серпантина. Восемь изгибов, девять километров увлекательнейшего подъема в гору. Многие скажут, что надо было поехать на такси. Но как бы мы тогда хоть немного почувствовали трудности подъема? И как бы мы тогда смогли посмотреть красивейшие панорамы окрестностей, что открывались с разных высот? Нет, господа, только пешком! А пока мы шли, по дороге нам попадались автомобили, мотоциклы, люди, бабочки, красные маки, другие цветы и потом опять красные маки, и даже повстречалась одна крепость с непереводимым именем «Scala Janula».
Крепость была построена в X веке сразу после сарацинского нашествия и долгое время служила сторожевым форт-постом монастырю, но в 44-м она монастырь защитить не смогла, и ее саму тоже не пощадили, хотя в целом она сохранилась вроде бы лучше всего остального. Но это только судя по фотографиям. Сегодня именно она находится в плачевном состоянии, до недавнего времени там был исторический музей, а теперь там ведутся строительные (восстановительные?) работы. Ниже крепости располагается огромный вычурный Монумент Мира работы дяди Марчелло Мастрояни, Умберто. Если кто-то, что-то имеет против памятника Петру Великому на реке Москве, тот пусть поедет и посмотрит на творение великого Мастрояни. Нет, лично я ничего не имею против таких монументов, просто я в силу своей необразованности их не понимаю. Есть у меня что-то общее в этом плане с Никитой Сергеевичем, хотя сняли его в аккурат через два месяца после моего рождения, но, видимо, зацепило.
Где-то на середине подъёма, когда уже стало серьезно припекать солнце, я начал переживать, что Валико отменит нашу альпинистскую акклиматизацию и развернет назад. Выглядела она серьезно уставшей, а идти было еще ого-го сколько. Но в этот момент нас обогнала на приличной скорости в майке и кроссовках кислотного цвета какая-то очень спортивная итальянка, и это решило исход нашей «битвы» за Мотнекассино. Ничто так не воодушевляет женщин, как успехи других женщин, впрочем, это многих воодушевляет. Мы потом ее еще раз встретили, когда она уже возвращалась, а нам оставалось еще около километра.
Этот километр закручивается спиралью вокруг монастыря и проходит под тенистыми деревьями, что несколько облегчает страдания усталым путникам. Справа по дороге сначала появляется направляющий знак на польское кладбище, а потом становится видно оно само.
Очень хочется разразиться длинной тирадой по поводу того, что битву при Монтекассино называют Итальянским Сталинградом, и что поляки в этой битве самые первые герои.
Но не буду.
Скажу только, что потери в Сталинграде составили один миллион сто тридцать тысяч у нас и полтора миллиона у фрицев. А у Монтекассино погибло пятьдесят тысяч союзников (поляков тысяча человек) и двадцать тысяч немцев (дифферент потерь в сторону союзников показывает, что они, конечно же, воевали не числом, а умением). Конечно, тоже много, но несравнимо! Но все равно – герои. Все равно.
Наконец, спустя два с половиной часа (Валико, как в воду глядела) мы подошли к паркингу возле монастыря - на паркинге располагался туалет, он нас очень интересовал, так как там ко всему прочему можно было помыть руки и умыться, жаль, что нельзя было принять душ. На входе в заведение сидел старый итальянец, с коробкой для денег, на коробке было написано что-то по-итальянски, я так понял некий призыв, что, мол, пожертвуйте, люди добрые, сколько не жалко. А сколько нам не жалко? А сколько у нас в карманах? Пока мы искали и выясняли друг у друга сколько мы положим денег, итальянец внимательно нас слушал, а потом спросил:
- Поляки?
- Нет, русские, - ответил я.
- А-а-а-а-а, - обрадовался итальянец, - Путин! Президент Путин! – и сделал недвусмысленный жест Верещагина: «Заходи!» Такая вот популярность… Куда хочешь пройдешь с именем президента. А вода – это хорошо! Вода – это очень хорошо. Вода приносит облегчение. Удивительно, всего-то ничего, я только умылся, хлебнул и помыл руки, а сразу вроде бы как сил прибавилось. Потом мы попытались выяснить у итальянского деда, когда будет рейсовый автобус в город - идти обратно не хотелось нисколечко, а такой автобус вроде бы водился - но толком ничего не добившись, наконец-то, пошли в монастырь.
На сегодняшний день аббатство восстановлено полностью, практически точь-в-точь тому, каким оно было до войны. Архитектурный стиль, безусловно и конечно – ренессанс. А каким ему еще быть в Италии? Хотя в Милане Домский собор построен в стиле пламенеющей готики, но то Милан, и он не совсем Италия или совсем не Италия, как посмотреть.
Пройдя через центральные ворота, мы вошли во внутренний дворик с цветущими апельсинами и скульптурной композицией «Св. Бенедикт, молящийся в экзальтации, удерживаемый братьями» (это я так ее назвал). Молится Святой на мозаичную фреску Христа («Я есьм Альфа и Омега»).
За двориком - площадь, окруженная колоннадой, с выходом на балконы, с которых видны хозяйственные постройки, монастырские виноградники и «крест» польского кладбища. На площади - небольшой фонтан и две скульптуры: Св. Бенедикта и Св. Девы Марии. Рядом с Девой Марией стояли две коляски – очень символично, жизнь-то продолжается, и Матушка, как обычно, покровительствует этому.
Пока мы там были, к фонтану прилетели белоснежные турманы, кто не знает, это такая порода голубей с красивыми расфуфыренными хвостами, и устроили свои «танцы». С площади мы прошли в следующий дворик с сувенирной лавкой и с цветущими бордовыми розами в кадках, все у них там цветет, Италия. В лавке мы купили открытки, пару ладанок с образом Св. Бенедикта и магнит. Я хотел еще купить почтовые марки, при входе я видел почтовый ящик, но увы… марок не оказалось (прости меня мой корреспондент, в этот раз открытка к тебе поедет уже из России). Вино, варенье и мед покупать мы не стали, стекло, однако. После покупок вернулись на площадь и поднялись по лестнице к следующей колоннаде и вышли на атриум перед входом в базилику. Атриум обрамлен колоннадой кремового цвета, вдоль стен размещены скульптуры римских пап и настоятелей монастыря.
Сама базилика традиционной католической архитектуры в форме креста. В основании креста - фасад с входом, на внутренней стене фасада огромная фреска Св. Бенедикта, освещенного Святым Духом (солнцем) и окруженного у своего подножья архиепископами в тиарах.
От входа – нартекс (притвор)*, за которым центральный неф – наос*. В нем установлены скамейки для молящихся. По бокам за колоннами в боковых нефах фрески, изображающие библейские и евангельские сюжеты. Валико у меня сразу присела и решила отдохнуть, я оставил свои вещи и пошел осматривать.
В центре под куполом высокое средокрестие* и трансепт*, за ними в хоре* орган, еще дальше алтарная апсида* с органными трубами и распятием.
Все стены и колонны облицованы цветным полированным камнем: красной яшмой, мрамором всех цветов, серым и красным гранитом, зеленым нефритом, оформлены раскрашенной золотом лепниной. Часть сводов центрального нефа пока еще без фресок, роспись базилики еще в процессе. Я бродил, фотографировал и восхищенно вздыхал. Восстановить такое… и всего за несколько десятков лет! что строилось не одну сотню, пожалуй, это и есть настоящий героизм. Впрочем, нам в России такой героизм очень даже известен. Петергоф, дворцово-парковый ансамбль, практически полностью был разрушен немецкой артиллерией, а в 45-м был уже открыт Нижний парк, а в 47-м знаменитый фонтан «Самсон».
Но вернемся к храму Св. Бенедикта. Базилика - двухъярусная. Есть проход со второго (основного) яруса на первый, в котором стены украшены не фресками, а резьбой по камню, в котором эхом, как мне показалось, отражается стиль резьбы, подобный тому, который есть в египетских пирамидах или шумерских зикуратах.
Осмотрев все минут за сорок, мы вернулись к входу и вспомнили, что не мешало бы нам разобраться с тем, как выбираться обратно в город. Оглядевшись, я заметил дверь с надписью над ней «INFORMATION».
- О, - обрадовался я, - то, что надо!
А дальше все как обычно: «Бонджорно, синьора, куд ю хелп ми, сей ми плиз… такси… кол плиз… уэйт плиз он зе паркинг… сеньк ю…» И мы довольные, что все удалось так быстро уладить, пошли на паркинг. Пока ждали, придумали съесть все, что взяли с собой: четыре плюшки и чай в термосе, а то кто его знает, когда приедет такси?
Такси приехало через двадцать минут. И опять: «Бонджорно, Марчелло, сенькю, хау матч… твенти файв, хм… двадцать пять, хм… эгри, летс гоу!» По дороге таксист попытался выяснить, откуда мы, и когда мы сообщили, что из России, то он заворковал на своем языке Петрарки и Андриано Челентано, через слово, вставляя «Путин». Все-таки очень популярный у нас президент, прямо аж гордость берет за Отечество. Выяснилось, что Путин был в Монтекассино, привозил его сюда Берлусконни. Видимо, действительно, тот дед на парковке лично знаком с нашим президентом.
За десять минут наш водитель доставил нас в центр Кассино. Мы расплатились, раскланялись, пожали руки, только что не обнялись, и пошли материализовывать наше желание: две тарелки супа минестроне и пиццу. Например, с ветчиной и грибами, горячую, с сопливым сыром на срезе, который тянется, когда берешь кусок, чтобы свернуть его и сунуть в рот и жевать, прихлебывая густой наваристый овощной бульон. Или Карбонару, или Четыре Сезона с вареным яйцом, ну или хрен с ней! хотя бы Маргариту, те плюшки, которые мы съели на горе, только разожгли аппетит. Однако, не судьба. В этот раз угадал я, а лучше бы ошибся. В воскресенье после обеда в маленьком городке в Европе поесть негде. Совсем! И мы, поцыкав зубом и несолоно хлебавши, отправились на вокзал.
В это раз все успеть вовремя нам помог кассир, он и билеты продал, он их и валидировал, он же нам показал, куда бежать на платформу №3. На это раз поезд был какой-то старенький, без кондиционеров, переполненный, и спасибо итальянской девочке, она уступила место уставшей Валико.
***
Вечером в гостинице я открыл интернет и прочитал: героический поляк Комаровский в очередной раз нахамил нашим ветеранам, а на Донбассе опять начали стрелять из крупнокалиберных орудий, а значит, опять начали убивать людей и разрушать дома и храмы. «Чтоб вас всех черти забрали!» - подумал я. Ведь это всё потом придется восстанавливать. Сколько же можно? Так ведь, и, правда, дома начнут прятаться от нас.**
Краснеют маки на Монтекассино
От кровавой росы опьянев.
Шли поляки, и смерть их косила,
Но сильнее, чем смерть, был их гнев.
Пусть проходят столетия мимо -
Сохранится память давних дней.
И только маки на Монтекассино
От польской крови становятся красней.
«Красные маки на Монтекассино»
Музыка: Альфред Шютц, Слова: Феликс Конарский
перевод Ирины Поляковой
3-9 мая 2015
И еще фотографии
Мои книги на Литрес
https://www.litres.ru/valeriy-lavrus/
Теги:
- Комментарии к отчетам
Загрузка комментариев...
Будьте в курсе всего самого интересного