Чили-остров Пасхи-Перу

Часть 8

  День тринадцатый

Наш новый гид с неожиданно сказочным именем Садко прекрасно говорит по-русски. Кажется, что на лице у него никогда не отражаются никакие эмоции. Глаза настолько непроницаемы, что даже нечего пытаться "пробиться" сквозь них. Потом мы узнали, что он три раза проходил обряд очищения айяуаска в джунглях у шаманов. Мне было нехорошо даже когда я читала описание этого обряда. А он три раза прошел. Невольно возник вопрос: зачем? Спросить ответ постеснялась.
Наш отель



Пуно (3820 м над уровнем моря) - большой населенный пункт на берегу озера Титикака.  Времени на осмотр города нет, нас сразу везут в порт. По тому, что мы видим по дороге туда, город мало чем отличается от других перуанских городов. Только размером. Грузимся на катер и плывем на знаменитые тростниковые острова.



Их несколько. На каждом живет отдельная семья в большом смысле этого слова, т.е. несколько поколений. Просто так взять и сделать себе остров нельзя даже перуанцам. Нужно обязательно жениться/выйти замуж за кого-то, живущего на острове. Если (как в любой семье) среди живущих на острове, возникли какие-либо разногласия, то просто "хлопнуть дверью и уйти" не получиться. Поступают по другому - распиливают остров и уплывают. Но не пересекая государственной границы: Перу делит озеро с Боливией. Для этого у островитян есть якоря.



Плывем к одному из таких островов.



Когда ступаешь на тростниковый берег, он слегка покачивается, как большой плот. Тростник пружинит под ногами. Нужно постоянно следить за его состоянием и сверху сгнившего класть новый. Это не проблема - он растет везде. Нас усаживают на специальные валики из тростника и рассказывают об устройстве острова, его социальной структуре, быте.



Дают попробовать тростник, нижнюю часть стебля. Она рыхлая и на вкус напоминает сладкую редиску.
Когда поднимается вода, тростник отрывается от дна вместе с корнями и куском земли. Такие "островки" ловят, связывают и собирают большой остров. Так делают с тех пор, когда предки народа аймари, спасаясь от кечуа, уплыли вглубь озера. Потом они также спасались от испанцев. Потом привыкли жить на воде и решили ничего не менять.
На берег индейцы сходили только для обмена товаром. Перед нами была разыграна такая сценка.



Сейчас у жителей острова более тесная связь с городом: больница, магазины, школа (обучение в начальных классах проходит на островах) и все остальное. Раньше они занимались рыбной ловлей, сбором яиц и охотой на уток.
Молодой человек вышел с ружьем, которое было настолько старым, что, наверное, принадлежало еще первым конкистадорам. Приклад был серого цвета такого оттенка, который приобретает дерево после долгих-долгих лет своего существования. Местами по нему шли трещины.



Две мысли одна за другой пронеслись в моей голове. Первая (безумная) - я хочу купить это ружье! Вторая (рациональная) - как его везти через две границы?
Быт островитян



Поразило то, что на острове были клумбы



и что-то типа зоопарка




Старая индеанка показывает, как из зерна делали муку. Рядом с собой она поставила мисочку и периодически многозначительно на нее поглядывает. Мы  делаем вид, что не замечаем ее взглядов. Поняв, что туристы не собираются платить, старуха резко что-то сказала. Смысл ясен без перевода - деньги давай. По очереди кидаем монетки в миску.



Здесь же продаются изделия с ручной вышивкой, сувениры.



Вышивка красивая. Опрометчиво интересуюсь ценой. Молодая индеанка, почувствовав мой интерес, буквально вцепилась в меня. Она ходила за мной следом и постепенной снижала цену.
У острова стояла тростниковая лодка. Мы изъявили желание поплавать на ней.
Это другая группа туристов, не наша. Но лодка примерно такая же.



Две индеанки на берегу запели заунывную "прощальную" песню.



Чуть дальне стояли двое наших товарищей из группы и под эту песню осеняли нас крестным знамением. Все, кто поплыл на лодке, расположились наверху. Мне места не хватило, я села внизу. В последний момент в лодку прыгнули двое детишек и та самая молодая индеанка, которая предлагала купить вышивку. Она села рядом со мной и мы на смеси языков, с помощью мимики и жестов, продолжили общение. Она подозвала мальчика лет четырех и сказала, что это ее сын Джеймс.



Я отдела ему все маленькие мягкие игрушки, которые взяла с собой. Он побежал показывать их сестре и отцу, который был на веслах. Периодически в процессе разговора мама Джеймса вставляла фразы с новой ценой на вышивку. Ей удалось меня достать. Я согласилась купить, но другого цвета. Она тут же окликнула девочку, та спустилась к нам и, как фокусник, откуда-то достала вышивку в голубых тонах. Я позорно сбежала от них, но не далеко, на палубу. Они вышли следом за мной. Сверху на палубу спустились еще несколько человек. Мама с детьми села на бортик лодки и запели.



Это было так мило! Мы бурно аплодировали. Расчувствовавшись, я готова была купить у них все покрывала с вышивкой, но они вдруг запели "Пусть всегда будет солнце"! На русском! Практически без акцента! Мы настолько были удивлены, нет, шокированы, что пару минут просто не могли произнести ни слова. С ума можно сойти: в Перу, на озере Титикака, местные "островные" жители поют песню на русском языке!!! В этот момент мои "розовые очки" разбились и, похоже, слегка поранили меня осколками. Шоу. Это просто шоу для туристов.
Одна из наших туристок заинтересовалась вышивкой и захотела ее приобрести. Но ей нужны были три штуки.
- Зачем три?
- Накидки на кресла.
- А можно ли? Ведь изображен Виракоче - великий бог индейцев кечуа...
Она пытается спросить, можно ли сидеть на этих изделиях. Индейцы озадачены вопросом, потому как не понимают. Дама пытается изобразить вопрос "Можно ли сидеть на вышитом боге?". Мы все приходим ей на помощь. Наконец, глава семейства понимает, о чем речь. Но понимает по своему:
- Да, можно! Ткань хорошо стирается и не мнется ...
Эх, Виракоче, Виракоче... Когда-то твое имя не смели произносить простые смертные, не смели взглянуть на твое изображение. Ты был самым могущественный богом. В твою честь возводили храмы и приносили жертвы. А теперь: двадцать долларов, сеньора, и делайте с ним что хотите.
Никто не купил эти чудесные покрывала. Мне не подошел цвет, а другой "сеньоре" количество. Индейцы разочарованы. Но не думаю, что они останутся в накладе. Когда мы возвращались в порт, навстречу один за другим неслись катера с туристами.



...Интересно, за сколько бы он согласился  продать ружье?..

Переезжаем в следующий пункт нашего путешествия - Колку. По дороге заезжаем на полуостров Сильюстани. Здесь находятся чульпы - могильные башни высотой до 12 метров, относящиеся к временам правления инков и более ранним периодам.



Остатки храма Луны



Здесь хоронили богатых и значительных людей. Тела умерших в сидячем положении спускали на веревках сверху. Веревки крепили на таких выступах, а потом эти выступы удаляли. Эти почему-то оставили.



Все входы, кроме одного, замуровывали. Этот единственный вход всегда был расположен на восточной стороне и первый луч солнца проникал внутрь башни. Символично.



Сверху башню заполняли камнями и землей



Некоторые из них украшали орнаментами



Крепежные камни. Эти полости заполнялись влажной глиной и она, высыхая, скрепляла камни между собой.



Потрясающе ровное плато с другой стороны комплекса.



Едем дальше. Погода портится и обещает "порадовать" нас дождем.



На очередном перевале делаем остановку.



И здесь я увидела это чудо!



Я очень хотела его погладить, но он с застенчивым и извиняющимся видом уходил от меня. В итоге он спрятался за взрослыми животными, возможно родителями, один из которых заинтересованно посмотрел на меня.  



Похоже, в прошлой жизни он занимался техникой. Иначе как объяснить его интерес к моему фотоаппарату. Он буквально лез в объектив.



Дорога идет в гору по серпантину, но не очень крутому.



Выступы породы настолько разные по цвету и фактуре, что создается впечатление, будто едешь вдоль гигантской мозаики.



Меняется растительноcть. Она становится более низкой и редкой, переходя в кустарник и траву.



Часто встречаются пасущиеся стада лам и диких викуний.



Шерсть викуньи самая ценная. Чтобы сделать нить толщиной в человеческий волос, нужно соединить двенадцать волосков викуньи. Испанцы называли ее перуанским шелком. Из нее делали тончайшую ткань из которой потом в монастырях девушки-жрицы шили для Великого Инки одежду. Каждый день он надевал новое одеяние. Старое сжигали на ритуальном костре - никто не имел права касаться, а тем более, носить одежду Великого Инки.
Викуний не смогли приручить, поэтому раз в год их ловят и состригают только со спины до 500 граммов шерсти с каждого животного. На боках и животе шерсть оставляют, чтобы оно не замерзло в горах. Но есть браконьеры, которые опережают официальных представителей.
Высота напоминает о себе, начинает болеть голова. Дашу на этом подъеме догнала горняшка. Она уже выпила несколько таблеток, но толку никакого. Листья коки немного облегчают ее состояние. Начинается дождь. Туман постепенно окутывает все вокруг. Еще пара часов  и мы приезжаем в отель. Дождь переходит в ливень. Доходим до номера и на этот раз Даша падает на кровать и отключается от мира.
Иду фотографировать отель.



Сквозь ливень слышится барабанный бой. Он кажется где-то рядом, но выглянув за ворота отеля,



я не решаюсь куда-либо идти. Да и Дашу боюсь оставить. Некоторые из нашей группы, несмотря на проливной дождь, все таки побывали на местном празднике. Они потом рассказывали о том, как он проходил. На центральную площадь Колки из боковых улиц выходили демонстрации людей в праздничных одеждах с барабанами и флейтами. Они двигались в такт музыке, все в одинаковом танце от маленьких детей до взрослых. Они не обращали внимания на дождь - сегодня у них был праздник. А дождь - небольшая помеха, которую можно проигнорировать. Люди кружились и кружились на площади и цветные одежды переплетались со струями дождя. Наши товарищи смотрели не отрываясь и боясь пошевелиться, что бы не нарушить этой гармонии. Все вокруг казалось нереальным.
Низкие тучи висели над Колкой. Казалось, что при  желании до них можно дотянуться рукой. Шум дождя сливался с боем барабана и уже невозможно было отделить один звук от другого. Этот новый звук заполнял все вокруг. Уже было непонятно, откуда он доносится. Казалось, что ты находишься внутри него и все твое существо звучит в унисон с этим звуком. Так может биться только сердце. Сердце Перу.


    День четырнадцатый


Ура! Даша чувствует себя хорошо. Сегодня у нас по плану посещение каньона Колка - самого глубокого в мире. Он глубже Гранд Каньона. Садко рассказывает, что не каждое ущелье может называться каньоном, а только то, у которого расстояние между двумя сторонами не больше десяти километров. Каньон Колка соответствует этому стандарту и мы имеем шанс увидеть парящих кондоров.
Дорога в Долину кондоров



Канал с водой, текущей с гор, тянется вдоль дороги. Каждый месяц местные жители собираются на своеобразные субботники и чистят каналы. Вода жизненно необходима в таких местах.



Местами дорога проходит по самому краю обрыва (фото из автобуса)



Кондоры глухи и немы, но у них отличное зрение и обоняние. Они бесшумно парят в восходящих потоках воздуха, высматривая добычу. Если добычи мало, то кондор может ее "достать". Крупное животное, например корову, он пугает, бесшумно подлетая сзади и касаясь когтями ее спины. От неожиданности животное делает резкое движение и может не удержаться на склоне и упасть с горы. Все, кушать подано. Но это случается не всегда.
По дороге останавливаемся на нескольких смотровых площадках. На одной из них решаюсь спросить у Садко, что он думает по поводу Эльдорадо. Где по его мнению может быть золото инков? Его непроницаемые глаза смотрят мне в переносицу. Он молчит. Проходит минута, потом вторая. Он молчит. Чувствую себя не очень комфортно. Нет, не зря он три раза проходил обряд айяуаска! В моей голове проносится откуда-то взявшаяся мысль: как можно требовать ответ на вопрос, на который никто не может ответить. Ситуацию спасает подошедший с каким-то вопросом турист. Тихонько сваливаю. Надо же быть такой идиоткой!   Даже если они что-то знали, то предпочли забыть. Чтобы не проболтаться.
Садко обращает наше внимание на погребальные сооружения, как ласточкины гнезда, прикрепленные на отвесных склонах горы.



Несколько захоронений вскрыты "черными копателями".



Все, что находят, должно быть сдано государству без какого-либо денежного вознаграждения. Поэтому большая часть артефактов оседает в коллекциях заказчиков. И кто знает, на какие вопросы человечество уже могло бы получить ответы.
- А почему государство не может провести здесь раскопки?
- Нет денег и очень сложно. И опасно.
А у копателей есть все: и деньги, и смелость.
Видим первого кондора. Он сидит высоко и его вид говорит о безразличии ко всему происходящему вокруг. Особенно к туристам.



Приезжаем к ущелью. На въезде символичное изображение кондора



Нам относительно не повезло: кондоров нет, ущелье заполнено облаками. Но это действительно относительно, потому что очень красиво!



Белая нереальная "река" проносит свои нереальные воды через каньон.
Мы нисколько не опечалены отсутствием кондоров, тем более, что нам удается увидеть одного. Он сидит внизу на камне и приводит себя в порядок: перебирает клювом перышки, "сушит" крылья.



Он проделывает это так долго и однообразно, что невольно возникает крамольная мысль о рогатке.



Потом кондор падает в облака и мы его больше не видим.
Но здесь так здорово! Разная речь, разные люди, все радуются.



Дальше наш путь лежит в Арекипу. Мы опять едем по "самой красивой горной дороге в мире" (как сказал один из наших товарищей).



Это место называется "высокие дома". Выступы породы издали напоминают крыши.



Постепенно меняется пейзаж, растительность практически пропадает.



Ярета - мох, который в этих местах индейцы используют в качестве топлива.



Поднимаемся на перевал: 4900 - это не шутки! Горная болезнь напоминает о себе - немеют и покалывают кончики пальцев. Выходим на перевале. Высота наваливается на нас, трудно дышать, трудно двигаться. Все вокруг заставлено сложенными из камней пирамидками.



Их ставили и ставят в благодарность богам за помощь в преодолении перевала. Строим свои из свободных камней, чужие пирамидки разрушать нельзя. У меня сил хватает только на маленькую пирамидку. Каждый наклон сопровождается звоном в ушах. Видим край "пирамидного" поля и почему-то решаем, что за ним будет потрясающий вид. Массовое помутнение рассудка, не иначе. Все, как зомби, идем туда, а там ... ничего. Повернув назад, понимаем, что поступили опрометчиво. Автобус рядом, метрах в пятидесяти, но до него еще надо дойти.Еле передвигаем ногами. Воздуха не хватает. Идем минут пятнадцать, не меньше.
Нельзя терять голову нигде, а особенно на высоте.
Автобус идет вниз и с каждым метром становится легче. Постепенно сон овладевает нами. Мы не сопротивляемся.

(Продолжение следует)